Цена знаний

Рассказ-шутка.

Липкие и тягучие капли слизи неторопливо стекали по пологим ступенькам. Текли по крашенным деревянным половицам, вязкие и густые, словно сопли больного гриппом.
    Скрипели перья. Ровно как и шариковые и капиллярные. Слизь стекала по ручкам, оставляла неряшливые пятна на клетчатой бумаге, впитывалась.
    Тишину нарушало только слабое и сонное бормотание вдалеке. Самого говорившего видно не было, вязкий туман, что скапливался в зале последние пол часа, дрожал, колыхался и начисто скрывал собой отдаленные предметы.
    За окном была тьма и мертвые осенние мухи. Сама осень уже успела закончится и сбежать в неизвестные жаркие страны. А вот мух позабыла.
Хотя мухи то, сейчас никого не интересовали.
    Пахло в зале неприятно – так может благоухать самец бразильского крокодила в самый разгар брачного сезона, включая, пожалуй, и окружающее его болото. Сильный мускусный запах.
     -Общая куча… - пробивался сквозь зеленоватый туман бормочущий голос, и снова исчезал куда то, вещая что-то ему одному ясное.
    Сидящие сочились. Беда подкралась к ним незаметно, внезапно, и накрыла пишущих своим зеленоватым, вонючим покрывалом. Мозг их замутился моментом, и через пятнадцать минуть после наступления беды они уже не могли подняться и убежать, и знали лишь, что им нужно дописать то, что вещает в далекий бубнящий голос.
    И они писали – толпа странных рыхлых силуэтов, среди парящего марева, сидящие бок о бок за дряхлыми деревянными партами. И упорно давили на выскальзывающие ручки.
    Иногда они разговаривали – когда становилось страшно молчать и сонные, хриплые голоса прорезали тишину, мешаясь с бормотанием лектора:
    -Это что там написано? – спрашивал один.
    -Извините, не вижу без очков, - отвечал второй и смахивал с блестящих глаз вонючую слизистую слезу салатного цвета.
     Из окна смотрела ночь. Вроде бы всходила луна, но совершенно терялась в мерзко пахнущих испарениях. А может, это была вовсе не луна, а просто еле виднелась круглая лампа на потолке.
    Хлюпало сильнее. Слизь стекала крохотными водопадами, колыхалась в такт голосу лектора. Сидящие медленно растворялись, но по прежнему пытались записать вещаемое.
    Получалось плохо. Ручка выскальзывала из размягчившихся пальцев, липла к слизи и пыталась писать зеленоватыми разводами.
    Сидящие тихо ругались. Их голоса звучали квакающе, словно сгусток соплей попал им в голосовые связки. Но это было не так. На самом деле их связки и были этим сгустком соплей. И становились все жиже. Лектор бубнил. В зале царила жара и черные тараканы легионами выбегали из щелей в полу, спасаясь от локальных слизистых Ниагар.
     -Нет проблем. Утопи ручку поглубже в культяпки и так задерживай
    -Спасибо…
     -Не боись друг, допишем.
     -Допишем… - отозвалось эхом несколько голосов.
     Ручки смачно чавкали по бумаге.
     Черная кожаная куртка дорогущим «Титаником» влилась в слизевую Миссисипи и потихоньку стекала вниз по ступеням.
     -Ловите куртку! – шикнул кто-то, - она денег стоит.
    С чмоканьем куртку поймали. С всплеском кинули обратно:
     -В ней владелец, пусть плывет себе.
     -Пусть…
    -Отползите, мне же не видно!!
     Шмяк – тяжелая туша с кривыми желеобразными обрубками вместо рук и ног, тяжело рухнула в проход между партами и потихонечку заскользила вниз. На том, вросшем в плечи выступе, где когда-то была голова вяло, перекатывались полтора сросшихся задумчивых глаза, похожих на яичные желтки. Обрубки дергались, пытались писать, но им это уже было не дано.
     -Ну вот! Видите, что вы наделали! Он теперь не допишет…
     -Сам виноват, писать мешал… да уберите же ваши сопли!!!
    -Прости друг, насморк.
     Гневные вздохи, сопенье и хлюпанье. В человеческом теле не много воды – около пяти литров, половина оцинкованного хозяйственного ведра. Но вот если она будет вытекать медленно…
     Сидящие текли уже сорок пять минут и даже самые высокие и худые стали похожи на страдающих водянкой карликов. Растворялось все – кости, мышцы и отчаянно пытающийся спасти сознание, мозг.
    Капля слизи звучно шлепнулась на мертвую муху. Крылья ее покрылись слюдяной пленкой, заблестели. Дрогнула мохнатая лапка, и вот уже летний паразит с жужжанием взвился в зловонный воздух зала.
     Голос лектора теперь звучал натужно, с трудом, перемежаясь тяжелым дыханием и хлюпающими хрипами. Но продолжал бубнить свое:
     -Выполнить… расчет… ускоренной…
     Сидящие внимали. А что им еще оставалось делать? У некоторых ручка выпадала из культяпок, и они бессильно плакали зеленоватыми слезами.
    Дышать в комнате было уже нечем. Места за партами пустели – одежда оставалась валяться на старых досках, а ее ранее гордые обладатели, частично стекали вниз зелеными ручейками, а частично вливались паром в общую и без того зловонную атмосферу.
    -Ыыыхх… - и в ряду сидящих становилось одним меньше. Процесс распада ускорялся. Большие, старые часы на стене, теперь видимые лишь стремительно оживающим мухам, показывали без пяти восемь.
    Час разложения подходил к концу.
     А им так надо было дописать! Но только желеобразные руки не слушались, а желеобразные мозги отказывались думать.
     -Душно что-то…
    -Терпи, уже скоро, - и говорящий растекался неряшливым зеленым пятном.
    -Переоценили… либо по КэПэ… либо… - сказал лектор и растекся по кафедре, испятнав покрытые печатями бумаги. Слизь смачно пузырилась.
     Глухо стукнули часы. И тут же замолчали, пристыжено. Последний из пишущих тупо ждал продолжения диктовки. Потом с легким чавканьем растекся и он.
     Стало совсем тихо. Потом хлопнула дверь, застучали шаги, и в зал ввалился припозднившийся слушатель, скороговоркой выпалив в пространство:
    -Извините, припоздал я, автобус задер…
    Туча мух с агрессивным жужжанием пронеслась мимо его головы, устремляясь в коридор. Туда же потянулся гнусно пахнущий туман.
     Опоздавший недоуменно осмотрел абсолютно пустой зал с липкими потеками на полу и стенах. Отрешенно сказал:
     -А мне никто не сказал, что здесь будут красить… не предупредили…
И он ошеломленно пошел в коридор, вслед за радующимися новой жизни мухами.
    Туман быстро редел и уносился в открытую в коридоре форточку. Пластиковой цилиндрик ручки шевельнулся, мазнул по бумаге, а потом быстро скатился с парты и звонко цокнул об пол.
    За окошком ждала ночь. И ухмылялась.

.............................

<<< В библиотеку